«Европа и мир другие, Путин совсем не Гитлер». Историк Терешкович дает расклад и сравнивает ситуацию с 1930-ми
Поведение новой администрации США — особенно позиция Дональда Трампа в отношении Украины и переговоров с Россией — вызвали у многих белорусов алармистские настроения. Ситуацию стали сравнивать с обстановкой перед Второй мировой войной. «Наша Ніва» побеседовала с историком Павлом Терешковичем о том, что отличает мир конца 1930-х от сегодняшнего и почему Трамп не вызывает у него тревоги. Разговор происходил до встречи Зеленского и Трампа.
Павел Терешкович. Фото: соцсети
«Казалось, что Финляндия зимой 1939 года не могла противостоять Советскому Союзу»
«Наша Ніва»: Как вы — как историк — оцениваете текущие перестановки в мире с приходом в США новой администрации?
Павел Терешкович: Можно очень долго рассуждать о кризисе либерализма в современном мире и в тех странах, которые всегда считались его опорой. Главная проблема в США сейчас — кризис среднего класса, который поддерживает демократию, свободу. Давно известно, что их доходы на протяжении нескольких десятилетий практически не меняются. Идет бешеная инфляция, которая в первую очередь бьет по среднему классу, и не только по повседневным нуждам, но и по стоимости высшего образования. Окончание хорошего университета для этих людей — билет в достойную жизнь. А цены за обучение становятся все выше и в топовых вузах достигают сотен тысяч долларов.
С другой стороны, концентрация капитала в руках небольшой группы становится все больше. Социальное неравенство в первую очередь влияет на популярность радикальных движений, которые могут быть не только правыми, как с Трампом, но и левыми.
Везде, где возникает такая ситуация, начинается поиск ответа на вопрос: «А кто виноват?». И такими оказываются эмигранты, «понаехавшие», чужие.
Я бы не стал прогнозировать, как сложится дальше. Помню, когда Трамп пришел к власти в 2016 году, у меня был настоящий шок, и перед глазами возникали самые невероятные картины будущего. Но система сдержек и противовесов тогда сработала.
Думаю, что и в этот раз будет так же. Стоит понимать, что сам стиль Трампа — шокировать, он привык это делать и, наверное, получает от этого удовольствие. Со временем ситуация станет более сбалансированной и спокойной, на мой взгляд.
«НН»: Можете привести из истории пример страны, которая выстояла в сложных условиях?
ПТ: Казалось, что Финляндия зимой 1939 года не могла противостоять Советскому Союзу — абсолютно разные ресурсы. Но тем не менее смогла.
Обычно пишут, что это была удачная финская оборона, но в операции участвовали не только добровольцы из стран Европы, не только поставлялось оружие, но были и очень интересные шаги со стороны Великобритании.
Британская разведка инсценировала, будто Великобритания хочет напасть на СССР и захватить прежде всего Азербайджан, который тогда был источником нефти. Сталин испугался и остановился.
Далее, в 1944 году, казалось бы, Финляндию уже ничто не спасет, ведь она была союзницей Германии. После войны контроль за страной был установлен очень жесткий, министров финского правительства утверждали в Кремле. Еще была угроза в начале 1950-х, что Сталин все же присоединит ее к Союзу, но его внимание отвлекла Корейская война.
Финляндия демонстрирует пример маленькой страны, которая борется за выживание. Рядом — диктатура, у которой есть базовый недостаток: вся страна работает на удовлетворение желаний диктатора. И все, кто его окружает, ориентируются исключительно на это.
Также есть определенные сходства. И в 1939-м, и в 2022-м разведка рисовала картину, что стоит только пересечь границу, как государство рухнет и захватят его за три дня. Намеренно делали такие доклады, потому что понимали: чтобы продвигаться по служебной лестнице, нужно говорить то, что будет приятно диктатору. В таких условиях, когда с одной стороны есть машина для удовлетворения желаний, а с другой — борьба за выживание, у маленькой страны есть шансы. Я могу только надеяться, что Украина сможет сделать это, несмотря на все сложности.
«НН»: Есть ли опасность в том, что для Трампа в войне в Украине нет моральной стороны?
ПТ: В какой степени убрали моральный аспект — вопрос. Но степень моральных обязательств по сравнению с предыдущей администрацией значительно ниже. Конечно, это опасно.
Мир уже долго становится менее безопасным. Как ни парадоксально, это во многом связано с экономикой, которая становится менее глобальной. Именно глобальная экономика работала на предотвращение конфликтов, потому что они в первую очередь разрывают цепочки поставок. Чем длиннее эти цепочки, тем больше взаимозависимость. Но за последнее десятилетие они сокращаются. Одна из проблем, с которой столкнулся глобальный Запад, в том, что раньше экономическое давление на диктатора было достаточно сильным, ведь такие страны исключались из цепочек поставок. А сегодня диктатуры в значительной степени обходятся без технологического Запада — есть Китай. Это делает мир менее безопасным.
Когда готовилась Мюнхенская конференция, прозвучала цифра, что в автократических странах живет 70% населения мира. Ранее я встречал более низкое число: 40% — демократии, 40% — автократии, остальные — гибридные режимы. В рамках «клуба» демократических стран тоже есть разные оттенки демократии.
Самый оптимистичный подход — когда есть баланс между демократиями и автократиями, но нужно понимать, что половина первых — это население Индии. И это абсолютно не означает, что она является частью либерального западного мира. Скорее, нет, хотя формально это демократия.
«Если хотите узнать, что Путин будет делать в ближайшие годы, почитайте философа Дугина»
«НН»: Агрессора в истории уже «умиротворяли» в 1930-х. Можно ли сравнивать с текущей ситуацией?
ПТ: Есть соблазн, когда мы сталкиваемся с чем-то неизвестным и неожиданным, найти исторические аналогии, вписать сегодняшнюю ситуацию в ту, что была в прошлом. Действительно, есть много сходств.
В свое время для меня было абсолютно очевидно, что аннексия Крыма в 2014 году, как две капли воды, похожа на события в Судетской области Чехословакии в 1938-м. И в той, и в другой ситуации люди раньше принадлежали к национальному большинству, а потом оказались в положении меньшинства. И Гитлер и Путин использовали это в своих интересах. В данном случае все очень похоже. Но наложить остальное на сегодняшнюю ситуацию совсем не получается, потому что Европа другая, мир не тот, Путин совсем не Гитлер.
Гитлер на самом деле был неплохим военачальником, посмотрите, как Германия была подготовлена к войне и как быстро захватила почти всю Европу. Война? Хорошо, будем, например, говорить, что это похоже на начало Второй мировой войны, но война в Украине — это какая по счету война? Здесь, к счастью, мы ничего подобного не видим.
Если вы хотите узнать, что Путин будет делать в ближайшие годы, почитайте, что писал философ Александр Дугин 15—20 лет назад. Речь идет о создании новой евразийской империи, которая должна изменить расклад сил в мире таким образом, чтобы Россия стала доминирующим государством.
Это якобы бархатная империя, которая очень толерантно относится ко всем меньшинствам, в отличие от западного мира, где глобализация закатывает в асфальт все национальное. Ясно, что на самом деле бархатного здесь ничего нет — ультранационалистическая империя, где русских нужно воспитывать в духе национальной исключительности. Это напоминает тезисы немецкого нацизма, но для Дугина здесь нет ничего постыдного. Он пишет, что для того, чтобы русские поняли, что они русские, нужно отказаться от личных имен. Чтобы вместо Татьян, Иванов были «русский номер 37». Империя, по Дугину, создается войной, а русские всегда воевали, а если не воевали, то гнили. Поэтому нужно воевать.
«НН»: Как вы считаете, приведет ли сделка Трампа и Путина к миру? Сколько сможет продержаться этот мир?
ПТ: Рано говорить о том, закончится ли война при Трампе и насколько этот мир будет прочным. Переговоры в Эр-Рияде, скорее, ничего не дали. Трудно сказать, будет ли вообще заключено какое-то соглашение, возможно, ничего такого и не произойдет.
Не считаю, что Трампом движет какая-то идеология, хотя много говорят о его сходстве с Путиным. Переговорами с ним Трамп хочет попробовать решить проблему. Он привык делать это таким образом.
Можно вспомнить, как в свой первый президентский срок он пытался решить проблему Северной Кореи, проблему ядерной программы. Это ничем не закончилось. У Трампа резкая кавалерийская атака. А если ничего не получается, дальше ему это неинтересно. Ситуация с Украиной, конечно, сложнее, поэтому говорить, чем это закончится, еще рано, сравнивать с переделом мира — тоже. Но могу сказать, что сейчас чувствую себя спокойнее, чем в ситуации 2016 года. Рационально объяснить, почему так, не могу.
Комментарии