Пока как-то так: вышла книга про жизнь молодежи Минска в 2023-м
Если бы не финал, я бы сказала, что Макар — это наша белорусская Салли Руни. Или, учитывая финал: Руни в условиях диктатуры, пишет Зося Луговая.
Эта книга о молодежи, которая остается в Беларуси. Кто они? Чем занимаются? Как воспринимают себя, мир? Какими видят перспективы? Что они делали в 2020-м? Какие убеждения имеют и имеют ли их вообще?
«Последнее поколение» — это не социологическое исследование, это художественный текст, который содержит в себе две недели минского лета 2023 года. Но ответы в нем есть.
Словосочетание, ставшее названием книги, можно понять по-разному. Последнее — это новейшее; то, что сейчас? Или то, после которого уже ничего не будет, на чем все закончится?
Среди героев есть те, которые выбирают жить своей собственной жизнью, не обращая внимания на события внутри и за пределами страны. Есть те, кто сознательно приспосабливается. Кто-то, как главный герой Никита, ощущают сильный дискомфорт от происходящего и от своей неспособности хоть что-то изменить. Есть и те, кто пытается демонстрировать свое несогласие отчаянно и недальновидно.
«Хватит жалеть обо всем, хватит ненавидеть все вокруг, жизнь продолжается! От того, что я буду изводить себя, ничего не изменится. Изменится. Я не буду очередным пидорасом, что ходит по улицам и радуется этому умирающему миру».
В книге есть своя особенная атмосфера. Душная городская жара, в которой все ощущается нереальным. Все — какая-то имитация жизни: и офисная работа, и тусовки в конце рабочей недели, и фестиваль в Браславе. Даже дружба здесь вялая, полуживая. Разве что давняя подруга главного героя, с которой они вместе снимают квартиру, охвачена реальной проблемой. Однако ведет себя нелепо, и сам Никита ее мало интересует. Тот же, пусть и неуклюже, но стремится помочь.
Текст простой, но хорошо передает время. Замедленность, затаенность, апатичность. Долгое время единственное, что происходит, — это бесконечные обсуждения рабочих вопросов рекламного агентства. Никита мучительно ездит на работу, бессмысленно проводит выходные, затягивает дедлайны, вяло общается с коллегами и друзьями. Моментами кажется, что уже просто невозможно двигаться дальше, что-то должно произойти. И да, это случится, но в последней четверти книги.
«Все это выглядит как-то неправильно… Даже то, что мы сейчас здесь стоим, что мы делаем, что собираемся ехать на фестиваль. Да что мы просто работаем на то, чтобы люди считали, что все нормально! Реклама висит, трамваи ходят. Все за*бись!»
Главный герой возвращается в мыслях к тому, что происходило в 2020-м, рассказывает о друзьях, которые постепенно разбежались из Беларуси. С теми, которые остаются, он мало что обсуждает: с кем-то еще можно перекинуться словом о том, что болит, но с большинством он предпочитает не затрагивать тонких тем вообще. Однако апатичность тех, кто остается, ранит его меньше, чем «новая жизнь» тех, кто уехал. Он считает своим долгом знать новости, читает или хотя бы просматривает телеграм-каналы ежедневно. Непрочитанные новости вызывают большее разочарование, чем прочитанные.
«В двадцатом году мы вместе ходили на марши, вместе бегали от космонавтов, а теперь по разным сторонам железного занавеса. Наверное, это я должен был выехать, а не он. Потому что после того, как Паша оказался в Польше, весь его патриотизм начал угасать. Сначала на аватарке вместо фото с тремя сердцами появились жёлто-голубые полоски, а потом возник новый снимок, сделанный в модной варшавской кофейне, которую открыли такие же беглые белорусы. А в важные даты, когда я читаю новости о маршах и митингах, проходящих через центр Варшавы, в его сторисах вижу красивые снимки улиц и чашки кофе».
В книге интересно решен вопрос преобладающей русскоязычности белорусов. Ведь как подчеркнуть белорусскоязычность героя на фоне русского языка других персонажей? В «Последнем поколении» реплики, которые герои произносят по-русски, поданы на белорусском языке, но выделены курсивом. Мне это кажется хорошим решением, потому что автор не миксует языки в пределах одного текста, но подчеркивает то, как мало белорусского языка в употреблении молодых белорусов.
«Когда я только начал работать в агентстве, то считал, что идея писать концепты и общаться с заказчиками по-белорусски — это круто, потому что так мы будем выделяться, нас будут запоминать и, как минимум, помнить, потому что, кажется, за язык больно всем. Буквально через пару недель я понял, что это все пустое, и что все мои внутренние аргументы и надежды — мои фантазии. Меня часто не понимали, клиентам приходилось переводить презентации через гугл-транслейт. Так я перешел на русский в отношениях с клиентами».
В «Последнем поколении» до боли много Минска. Маршруты передвижений Никиты, метро и автобусы, магазины и бары. Широкие улицы, на которых невозможно укрыться от солнца. Узнаваемые локации и изменения, которые успели произойти. Автор бросает несколько слов, и они сладко-больно отдаются внутри: «Зданиям здесь нужно совсем немного света, чтобы они начали сиять сами, потому что и без того имеют теплый минский цвет». Не о тех ли это бежевых, персиковых и грязно-розовых цветах, над которыми мы любили посмеиваться? Но вот в такой формулировке, с таким видением — сжимается сердце.
Вариантов, чем такая история могла закончиться в реальной жизни, немного, буквально два-три. Вот один из них и происходит.
Макар. Апошняе пакаленне. — Варшава: Янушкевіч, 2024
Комментарии